Набиуллина: экономика России переходит к росту

- Можно ли говорить, что трудные времена позади?

- Действительно, банковский сектор переживал достаточно сложные времена и в 2015, и в 2016 году. Но в 16-м году это был год финансового восстановления, финансовой устойчивости банковского сектора. И мы видим, что банки восстановили не только прибыль.

Прибыль вышла на уровень, который мы наблюдали до 14-го года. Кстати, когда называется вот эта сумма - триллион рублей, - понятно, что это большая сумма. Я хотела бы отметить, что значительная ее часть идет в капитал банков. То есть она не проедается, не потребляется. В 2015 году где-то 63% пошло на пополнение капитала. А по 11 месяцам этого года мы видим, что около 80%, ну, конечно, данные эти будут уточняться по итогам года.

Что очень важно, стабилизировалась просрочка в банковской системе. Это естественно: когда экономика падает, то доля "плохих" активов, "плохих" ссуд растет. Вот она перестала расти, эта доля "плохих" активов. При этом банки создали достаточные резервы для покрытия таких "плохих" ссуд. И в этом году они создавали меньше резервов, потому что основные резервы были созданы в прошлом году.

Кроме того, идет восстановление таких вот показателей рентабельности, прибыльности, как рентабельности капитала, рентабельности активов. И в банковской системе сформирован достаточный капитал. Достаточность капитала для нас комфортная - 12,7%. И это означает, что банки могут наращивать кредитование. Мы ждем, что в 17-м году они будут более активно кредитовать реальный сектор экономики.

- А реальный сектор готов?

- Реальный сектор, конечно, жалуется на процентные ставки по кредитам. Но в целом, если есть эффективные проекты и эти предприятия готовы брать кредиты в банках. И мы видим, что ставка по кредитам падает, даже несмотря на то, что наша ставка ключевая ставка, она снижалась медленнее. Ставки по кредитам, они снижались более активно, учитывая и ситуацию с ликвидностью в банковском секторе. Поэтому, я думаю, что те предприятия, которые находят ниши для развития производства, видят рост спроса, конечно, будут предъявлять и спрос на кредиты.

- Можно ожидать, что ставка будет снижаться?

- Мы сохранили ключевую ставку в конце этого года на неизменном уровне прежде всего для того, чтобы добиться устойчивого снижения инфляции и снижения инфляционных ожиданий. Помните, мы начало года начинали, у нас инфляция была двухзначная.

Мы подходим к концу года с инфляцией, по нашим ожиданиям, это может быть 5,4-5,8%. Это уже инфляция даже ниже того, к чему привыкли. Но для достижения цели 4% инфляции к концу следующего года нам нужно поддерживать умеренно жесткие денежно-кредитные условия.

Второе: почему мы сохраняем такие высокие реальные положительные ставки? Это для того, чтобы сбить инфляционные ожидания. Хотя они снижаются, они еще достаточно высокие. И, по нашим оценкам, когда инфляция выйдет уже на устойчивый уровень 4% и устойчиво снизятся инфляционные ожидания, тогда ключевая ставкам может быть 6 с половиной, 7%.

- Первую половину года вы ожидаете, что инфляция будет выше?

- Мы будем смотреть на данные, которые будут выходить в первом полугодии: по инфляции, по инфляционным ожиданиям, состоянию рынка труда. Исходя из этого будем принимать решения.

- ЦБ прогнозирует рост ВВП до 1%. За счет чего это будет достигнуто?

- Мы считаем, что 2016-й год - это практически год такой, если можно сказать, завершение адаптации нашей экономики к внешним шокам. Экономика сейчас должна расти.

По нашим оценкам, она будет расти в ближайшие 3 года на уровне 1,5-2%, если не будет структурных изменений.

Потому что для экономического роста существуют структурные ограничения. И мы это видим, кстати, по показателям безработицы. Она достаточно низкая. И для того, чтобы предприятиям развивать производства, им нужна рабочая сила. И такой спрос на, спрос в экономике не должен вести просто к повышению заработной платы. Он должен вести именно к росту производства, росту производительности труда.

Есть определенные структурные ограничения, которые мешают экономике расти. Но если будут активные преобразования, конечно, наша экономика может и должна расти больше чем 1,5-2%. Но пока на 17-й год мы ожидаем такого умеренного восстановления экономики.

Но напомню, что это при сценарии 40 долларов за баррель нефти. Если, если цены на нефть будут чуть выше, то и темпы роста экономики могут быть тоже чуть выше.

- От каких факторов зависит курс нашей валюты?

- Курс рубля зависит от состояния платежного баланса, безусловно, от состояния в целом экономики. Курс пока зависит от нефти, потому что нефтегазовый экспорт - это значительная часть нашего экспорта. И определяет во многом состояние текущего нашего счета. И чем выше цена на нефть, тем выше рубль. И, наоборот, чем ниже цена на нефть, тем при прочих равных слабее рубль. Но эта зависимость, если можно так сказать, она стала меньше.

Кроме такой корреляции есть еще и эластичность. И где-то в два - даже, может быть, больше - раза эта зависимость уменьшилась. То есть при том же изменении цен на нефть рубль у нас реагирует в два раза, скажем так, меньше.

Очень важно: рубль стал менее волатильным по отношению к цене на нефть. Мы видим, как цены на нефть достаточно сильно меняются, а рубль более-менее стабилен. Это связано и с тем, что субъекты экономики, они привыкают к плавающему курсу. Привыкают к плавающему курсу, начинают хеджироваться, выстраивать свою политику управления ликвидности соответствующим образом.

Мы видим, что рубль находит рыночный баланс, рыночное равновесие между интересами экспортеров, импортеров. И вот ведет себя так пока более-менее достойно.

- То есть гражданам можно не бояться потрясений?

- Мы в любом сценарии не ожидаем каких-то сильных потрясений. Потому что плавающий курс, он такой, амортизатор, скажем так, внешних шоков. И мы, кстати, это видели по началу этого года. Вы помните, в конце 2015 - начале 2016 года было достаточно сильное изменение цен на нефть. Они серьезно упали. Но тогда и курс отреагировал меньше, и динамика экономических показателей тоже отреагировала гораздо меньше, и инфляция меньше реагирует на изменение курса, кстати. Потому что мы проводим денежно-кредитную политику, которая как раз позволяет сдерживать инфляцию при любом изменении курса.

- Центральный банк планирует закупать валюту в резервы?

- Мы действительно ставим себе в качестве долгосрочного ориентира пополнение золотовалютных резервов до пяти, 500 миллиардов долларов США. Сейчас их чуть меньше 400 миллиардов долларов США. Но будем делать это в зависимости от того, как развивается ситуация. У нас есть три сценария развития экономики.

Базовый сценарий - мы пока исходим из цены на нефть 40 долларов за баррель. Мы в этом сценарии не предполагали пополнения золотовалютных резервов. Конечно, если ситуация будет развиваться лучше, будет все стабильнее, мы можем приступить к пополнению золотовалютных резервов. Но хотела бы здесь подчеркнуть, что это не зависит от курса, при каком уровне курса мы начнем это делать.

Второй сценарий. Мы стратегию пополнения золотовалютных резервов будем выстраивать таким образом, чтобы не увеличивать, не усугублять и не приводить к росту волатильности на валютном рынке.

Третий сценарий. Мы это будем делать не в ущерб нашей основной цели по снижению инфляции. То есть мы все эти параметры будем учитывать, принимая решение.

- Вы были инициатором создания платежной системы "Мир". А как активно включаются банки к системе?

- Работа идет достаточно активно. Действительно, это важнейший проект. Я считаю создание собственного, национального инструмента, платежной карты. И сейчас активно банки работают. Присоединилось уже к этой системе 167 банков. 64 банка начали эмиссию этих карт. И пока выпущены, сейчас на память, миллион 760 тысяч карт. И часть банков, более 100 банков, уже стали эквайерами.

Поэтому для нас этот год был особенно важным с какой точки зрения. В прошлом году в конце мы впервые выпустили карту "Мир". Этот год мы работали над тем, чтобы раскрыть всю инфраструктуру банковскую, банкоматы, посттерминалы в торговых точках для приема карт "Мир", потому что бессмысленно выпускать карту "Мир", если она мало где принимается. Для нас было очень важно как раз вот эту инфраструктуру раскрыть. И сейчас 97% банкоматов уже готовы принимать карту "Мир" и около 75% посттерминалов в торговых точках, которые работают с картами, они принимают эти карты.

Поэтому следующий год для нас, мы его рассматриваем как важнейший с точки зрения наращивания количества карт.

Мы оцениваем где-то, что может быть выпущено около 20 миллионов карт. При этом проводим тарифную политику так, чтобы это было выгодно и банкам, и торговым точкам ее принимать. А для граждан, чтобы это был безопасный и конкурентоспособный инструмент расчетов на внутреннем рынке.

- Вы заговорили про безопасность. А насколько наши банки защищены от киберугроз?

- Действительно, проблема киберугроз существует. Почему? Потому что активно развиваются финансовые технологии. Они проникают во все финансовые институты, и это, это положительный факт, потому что людям становится удобнее пользоваться финансовыми услугами, дешевле, быстрее, практически онлайн-услуги развиваются везде, и вы можете получать услугу вне зависимости от того, где вы находитесь. Не надо приходить в отделение банка.

Поэтому это, конечно, очень удобно, все, что связано с развитием цифровых технологий, таких онлайн-сервисов. Но появляются новые типы рисков, риски киберустойчивости, и мы для того, чтобы эти риски предотвращать, создали специальный центр мониторинга и реагирования на кибератаки, киберугрозы. И отслеживаем ситуацию, обмениваемся информацией, даем банкам рекомендации, как реагировать в тех или иных случаях.

Надо сказать, что в целом наша банковская система сейчас имеет адекватный уровень защиты от кибер, киберугроз, но здесь просто надо быть все время начеку, что называется, потому что технологии развиваются и нам точно так же надо развивать свои подходы, для того чтобы вместе с банками - безусловно, это можно делать только вместе с банками, с финансовыми институтами, - для того чтобы обеспечивать соответствующий уровень киберустойчивости.

- Но граждане могут быть спокойны, вы начеку?

- Мы начеку. Мы начеку. И работа этого центра, по нашим данным за весь 2016 год, позволила предотвратить хищение средства на сумму около 3 миллиардов рублей.

- Большая сумма. ЦБ также курирует и страховой рынок, но ОСАГО в последнее время является такой проблемной темой. Многие страховые компании стараются или сокращать свои портфели, или вообще отказываются от этого вида страхования. Какие изменения можно в ближайшее время ждать и когда произойдет переход на натуральную форму возмещения, будет ли это удобней для автомобилистов или, наоборот, создаст дополнительные сложности?

- Действительно, доступность ОСАГО - это проблемная область и мы осуществляем тщательный мониторинг ситуации и в регионах, и предпринимаем действия. Надо сказать, что в целом ОСАГО - это неубыточный вид деятельности для страховых компаний, достаточно прибыльный. За 9 месяцев в рамках ОСАГО страховые компании получили 12 миллиардов рублей прибыли.

Но ситуация очень разная по регионам. У нас одна треть регионов убыточная, и там, где для страховых компаний это убыточная деятельность, они стараются оттуда уйти, и соответственно понижается доступность услуг в этом секторе.

Что мы предпринимаем? Значит страховые компании, скажем так мягко, по нашей рекомендации создали систему единого агента, где они берут взаимную ответственность по продаже полисов в определенных пропорциях в этих проблемных регионах. Это первое. В этих регионах сейчас ситуация чуть-чуть улучшается, но нельзя сказать, что она изменилась кардинально.

Поэтому важные два момента, которые, над которыми мы сейчас работаем. Первое - это электронный полис. С 1 января вводится как обязательство страховых компаний. До сих пор это было право страховых компаний предоставлять полис ОСАГО в электронном виде. И сейчас таких электронных полисов ну где-то чуть больше 1%, это маленькая часть. И с 1 января начнет работать норма закона, которая делает это обязательным для страховых компаний.

Поэтому граждане смогут покупать такие страховые полисы в электронном виде, и мы считаем, что это должно повысить доступность. Будем смотреть, как эта норма работает.

И вторая тема, которая, конечно, нас очень беспокоит, в тех регионах, где у нас есть проблемы, там очень активные, так называемые автоюристы, недобросовестные автоюристы, которые через взыскание необоснованных, скажем так, сумм со страховых компаний, делает этот вид деятельности убыточным.

Поэтому сейчас готовится изменение в законодательство. Мы активно работаем с Думой по поводу приоритетности натурального возмещения, да, ущерба, восстановительного ремонта.

Ну что здесь для нас очень важно? Для нас очень важно, когда мы будем вводить эту норму по ремонту автомобиля, чтобы были надежно защищены права граждан.

Поэтому мы исходим из того, что в этом законопроекте обязательно должно быть прописано право Центрального банка как регулятора, вводить жесткие требования к страховым компаниям по обеспечению этого ремонта.

Требования к станциям техобслуживания, к их отдаленности, для того чтобы это не было далеко для граждан ездить, сроки восстановительного ремонта, все это должно регулироваться и жестко соблюдаться, чтобы в итоге права застрахованных граждан, права автолюбителей, автомобилистов были надежно защищены.

- Центральный банк продолжает свою политику по оздоровлению банковского сектора, но все равно появляются проблемные банки, в частности в Татарстане. Что будет делать Центральный банк для нормализации работы банковского сектора в республике?

- У нас сейчас введена временная администрация в два банка - "Татфондбанк" и "Техкомбанк", и там объявлен мораторий по удовлетворению требований кредиторов. Что это означает?

Это означает, что гражданам уже начнутся выплаты в рамках застрахованных сумм. И по "Татфондбанку" уже вот с понедельника (26 декабря - прим. ред.) такие выплаты начинаются, люди смогут вот до нового года получить суммы в пределах миллиона 400 рублей.

Второе. Хотя "Татфондбанк", он достаточно большой банк, тем не менее, например, в доле выданных в этом году, в 16-м году, кредитов нефинансовым организациям, реальному сектору экономики, их доля около 5%. Поэтому хотя достаточно крупный, но системного эффекта на банковскую систему Татарстана даже этот случай не оказывает.

В целом ситуация там устойчивая с точки зрения банковского сектора.

Тем не менее в этих банках обслуживалась значительное число и предприятий, и малого и среднего бизнеса, у которых там зависли средства, и, конечно, они испытывают серьезные трудности.

Поэтому мы рассчитываем, что и власти Татарстана, которые являются контролирующими собственниками, правительство Татарстана контролирующим собственником "Татфондбанка", они предпримут, и они уже объявили об этом, действия, которые направлены на защиту интересов малого, среднего бизнеса, на помощь им в этой сложной ситуации.

Там работает временная администрация, мы когда получим соответствующие данные, оценим полностью детально ситуацию и после этого будем принимать решение.

Я говорю, давайте временная администрация поработает какое-то время. Она должна определенную часть работы сделать, для того чтобы мы могли принять решение.

Мы в этом году еще летом предложили новый механизм санации. Он основан на отказе от кредитной схемы финансирования санации, когда мы даем в кредит деньги санатору, а он потом, льготные, возвращает в течение определенного времени. Это длительный, долгосрочный кредит, как правило, больше 10 лет, и постепенно восстанавливает банк. Мы предлагаем отказаться от этой схемы в пользу схемы участия в капитале.

Считаем это очень важным, потому что, во-первых, на рынке уже будет сразу оздоровленный банк, а не тот банк, который в течение 10 лет будет восстанавливать свою платежеспособность.

Второе: эта схема более дешевая, если говорить о деньгах, более прозрачная, на наш взгляд, и будет находиться под контролем Центрального банка, и мы сможем влиять на эффективность санации. Мы подготовили такой законопроект, он сейчас обсуждается. Правительство поддержало в целом подходы по вот такому методу санации, созданию управляющей компании.

Мы надеемся, что весной он поступит в Думу, в весеннюю сессию будет рассмотрен и принят. И если это произойдет в такие достаточно сжатые сроки, то я думаю, что уже в середине года, ближе, может быть, к осени, этот механизм начнет действовать.

Вы знаете, это все-таки есть критерии для отзыва лицензии или для санации. Санацию надо проводить тогда, когда у банка есть потенциал восстановления платежеспособности, когда он может восстановить свою платежеспособность. Если он не может восстановить платежеспособность, у него нет ни бизнес-модели, и дыра такая большая, то, конечно, тогда отзывается лицензия. Мы говорим о том, что когда принимается решение о санации, у банка есть возможность восстановить платежеспособность, лучше это делать через механизм участия в капитале, нежели вот через этот кредитный механизм.

Думаю, что такие изменения нужны, хотя было много изменений принято уже. Действительно, можно условно разделить эти случаи и с отзывами лицензии, и с санациями, когда были добросовестные действия и собственников, и менеджеров, но не хватило где-то компетенции, не очень, может быть, эффективный был финансовый менеджмент, и внешние условия могли сказаться так, что банки, которые проводили рискованную политику, оказались с убытками, с проблемами.

Но есть, к сожалению, немалое число банков, где были просто мошеннические действия и недобросовестные действия.

Конечно, здесь нужно поступать очень жестко. На мой взгляд, нуждается в совершенствовании и законодательство по предоставлению недостоверной отчетности.

Два года назад была введена уголовная ответственность за предоставление недостоверной отчетности, но пока эта норма не очень активно работает. И даже то, что дошло до суда, мы видим такие пока мягкие приговоры, сотни тысяч, может быть, штрафов и условное наказание. Хотя, на мой взгляд, тут должно быть очень жестким наказание. Насколько я знаю зарубежные примеры, это огромные сроки тюремного заключения за недостоверную отчетность.

Второе: сам механизм работает каким образом сейчас? То есть, если была предоставлена недостоверная отчетность, то есть банк предоставил отчетность, которая недостоверно указала и на стоимость активов, на их качество, мы сейчас должны потребовать от него замены отчетности.

И если он эту отчетность не заменяет, то тогда это уже классифицируется как недостоверная отчетность. Но обычно банк даже тех банкиров, которых были уведены активы, они предоставляют эту отчетность уже достоверную, но в которой указаны все эти дыры. То есть активы были выведены, а отчетность достоверная.

На наш взгляд, надо менять законодательство, которое вводило бы ответственность за предоставление отчетности, которая позже была признана недостоверной. Иначе получается, что эта норма не совсем работает. Но она должна работать, потому что, понимаете, мы надзорные действия принимаем на основе отчетности.

Я все время вспоминаю, с коллегами за рубежом разговаривая, другие центральные банки: они берут отчетность, которая является обычно достоверной, смотрят, как банк выполняет нормативы, какие у него возникают риски и так далее.

Мы вынуждены работать, пытаясь понять, что есть в банке, где есть достоверность, где недостоверность. И, кстати, требует изменения, конечно, регулирование аудиторской деятельности. Потому что у нас целая армия аудиторов, которые должны удостоверять отчетность, говорить, что отчетность достоверная. Но здесь...

Мы не можем доверять сейчас, мы не можем доверять. И поэтому это становится бессмысленным, удостоверение отчетности, которая является потом недостоверной. И поэтому должны быть соответствующие требования к этим аудиторам, их ответственность, информационный обмен с Центральным банком. Иначе получается, что все это, все это существует. И мы сейчас перестраиваем систему надзора внутри банка, для того чтобы раньше реагировать на случаи, которые выявляются.

Но некоторые вещи нельзя просто, и я хочу это открыто сказать, нам как надзорному органу, мы не сможем их предотвратить - криминальные, преступные действия. Здесь должны быть службы с функциями оперативно-розыскной деятельности. Мы, кстати, очень активно сейчас работаем с правоохранительными органами, но вот это просто преступление, а не неэффективный менеджмент. Конечно, здесь должны быть очень жесткие меры, на мой взгляд.

Кстати, вы помните, я когда-то говорила о проблеме так называемых беглых банкиров, когда у нас люди вывели активы, а потом уехали за рубеж. И мы сейчас обсуждаем изменения в эти, в это законодательство. Оно, конечно, очень сложное, непростое, потому что президент поручил при подходе к этому вопросу обеспечить защиту прав граждан.

Но, на мой взгляд, это могло быть и судебное решение в качестве обеспечительной меры. Но нам нужно эту проблему решить, потому что нужно, если есть ответственность, нужно, чтобы она была персонализирована, и нужно, чтобы была неотвратимость наказания у тех, кто такие преступления совершает в банковской сфере.

Да, и не дать возможности им убежать. Потому что доставать их долго, это годами. И не всегда получается. И, на мой взгляд, все-таки нужно, нужно иметь возможность каким-то образом ограничить их, ограничить те факты, когда они избегают просто ответственности, уезжая за рубеж.

- Как вы относитесь к идее приватизации российских государственных банков? Планируете ли сокращать долю в Сбербанке?

- Ну, в принципе, к приватизации отношусь хорошо, хотя, на мой взгляд, приватизация - это не самоцель. Приватизация - это способ повысить эффективность в конечном счете. Поэтому надо принимать решение о приватизации исходя из того, что она дает: да, повышает она эффективность или не повышает. В случае с крупными госбанками, мне кажется, нужно еще и исходить из того, как это может сказаться на доверии клиентов, на доверии вкладчиков.

Мы проводили опросы разные социологические, и по этим опросам видим, что во многом доверие ко многим банкам связано с государственным участием в этих банках. Я думаю, что по мере того, как банковская система в целом будет оздоравливаться и люди будут доверять всем банкам вне зависимости от формы собственности - потому что мы сейчас видим, что они, к сожалению, иногда больше доверяют тем, где есть государственная собственность, - после этого можно ставить вопрос о приватизации банков, но не раньше.

- Как вы относитесь к предложению о расширении инструментов инвестирования для пенсионных фондов включения инфраструктурных облигаций?

- Государственные, негосударственные пенсионные фонды действительно должны иметь возможности инвестирования, для того чтобы приносить соответствующую доходность будущим пенсионерам. Но здесь должен быть баланс надежности и доходности.

Поэтому исходя из этого следующее: сейчас НПФ имеют возможность инвестировать в облигации, инфраструктурные облигации в том числе. Но если эти облигации имеют определенный и соответствующий рейтинг, либо эти облигации выпускаются в рамках концессионных договоров с правительством, субъектом федерации, с крупными городами.

На мой взгляд, дальше расширять эту линейку можно будет только после анализа того, как ведут себя банки, потому что здесь не должно быть того, чтобы негосударственные пенсионные фонды, что они будут брать на себя слишком большие риски.

Подробнее: http://www.vestifinance.ru/articles/79470

Подробнее: http://www.vestifinance.ru/articles/79470