Судьба, закалённая в труде

В каждом поколении есть люди, которые становятся живым мостом между эпохами. Их биография — не просто список дат, а учебник стойкости, написанный самой жизнью. Один из таких учебников — судьба 85-летнего Гайсы Ибрагимовича Муртазина из поселка Красный Октябрь. Разговаривая с ним, понимаешь: настоящее богатство человека — не в накопленных благах, а в чистоте сердца, пронесённой сквозь все испытания.

Детство, украденное войной

Гайса Ибрагимович родился в соседнем селе Акбуре в 1940 году. Его отец, Ибрагим Нурхаметович, был призван в армию, когда сыну было всего три месяца. Начавшаяся война навсегда забрала отца — он погиб, защищая Родину. Так Гайса остался его не помнящим, но навсегда хранящим в сердце образ, созданный рассказами матери.

С малых лет он познал цену хлеба и тяжесть труда. «В 10 лет я уже пас колхозных свиней, в 11 – овец, в 13 – коров. Это летом, — неторопливо вспоминает Гайса Ибрагимович. — А зимой нас, пацанов, посылали вместе с немногими оставшимися в живых после войны мужчинами и женщинами пилить лес».

Его рассказы о зимах — это портрет целого поколения «детей войны». Старый, возможно, еще отцовский, тулупчик, подвязанный в талии бечевкой. Отсутствие ватных штанов. Лапти на ногах и огромные дедовские рукавицы, которые «намокали от наших соплей и, смерзаясь, становились ледяным комом». Едой служила печеная картошка, которую держали за пазухой, чтобы не замерзла. В этих простых, страшных в своей обыденности деталях — целая история страны.

Становление: от гужевого транспорта до секретного объекта

В 16 лет Гайса уже управлял лошадьми. Летом возил сено на длинной повозке-риге, во время уборочной страды — зерно в бестарках, огромных ящиках для сыпучих материалов. Выгружать зерно на зернотоке приходилось вручную, ведром. Зимой возил тот же хлеб в Чистополь, Нурлат, Шенталу.

В 18 лет его призвали в армию. «Думал, буду одет-обут и не голоден. Но служить пришлось в Кировских болотах», — с горьковатой улыбкой говорит он. В конце 50-х его часть строила узкоколейную дорогу. Жизнь в сырых бараках, где одежда не просыхала, закалила его характер. Лишь за два месяца до демобилизации его как образцового солдата перевели в патрульные — охранять секретный объект. «Служба была легче физически, но сложнее эмоционально, — признается он. — Нести службу приходилось в полной темноте, а вокруг — бескрайние леса...»

Обретение дома и любви

Отслужив положенные 3 года и 3 месяца, в октябре 1962 года Гайса вернулся домой. Но дома его ждала все та же «бедность и убогость». Надежду подал соседний поселок Красный Октябрь, где было создано перспективное опытно-производственное хозяйство (ОПХ). Туда и перебрался Гайса с молодой супругой Фахирей Вализановной.

Им определили жилье во 2-м отделении ОПХ, в деревеньке с поэтичным названием Новопоселенная Лебедка. «Жилье было не ахти какое, — вспоминает Гайса Ибрагимович, — но крыша над головой была, а умелые руки создали в доме и удобства, и уют».

Именно здесь, в этой небольшой деревеньке, они с Фахирей нашли свое настоящее призвание и построили семейное счастье. Оба ушли в животноводство: Гайса заведовал молочно-товарной фермой, а Фахиря стала передовой дояркой.

Сегодня в его доме хранится большая стопка почетных грамот и благодарностей. Но с особым, трепетным светом в глазах Гайса Ибрагимович показывает не свои награды, а медали и знаки отличия своей супруги, которой нет рядом уже шесть лет. Среди них — медаль «За трудовое отличие» 1986 года и высокая награда — орден «Трудовая слава» 1978 года. Эта скромность и умение ставить заслуги любимого человека выше своих — возможно, главный урок его жизненной философии.

Мудрость долгой дороги

В 80-е годы семья переехала в центральную усадьбу «Красный Октябрь» — дети подрастали, им нужно было учиться дальше, а дороги в Лебедке, как таковой, не было, даже через речушку Сикенесь ездили вброд. Директор совхоза с радостью принял в свой штат трудолюбивую семью и выделил им хорошее жилье в двухквартирном коттедже.

В этом доме Гайса Ибрагимович живет и сегодня. Свой долгий путь он перелистывает, как страницы старого фотоальбома, который бережно хранит. Вот коллектив фермы, вот Фахиря на заседании совета депутатов, вот они вместе отдыхают в санатории, а вот уже дети и внуки...

Ранних фотографий почти нет — в детстве их просто не у кого и не на что было делать, а в армии это было запрещено. Лица матери, деда Нурхамета и других близких он хранит не на пожелтевшей бумаге, а в бездонной кладовой своей памяти.

Подводя итог своей 85-летней жизни, Гайса Ибрагимович говорит просто и ясно: «Жили и работали ради детей, ради доброй памяти о своих предках».

В этой фразе — вся его суть. Не в жалобах на тяжелую долю, не в обиде на украденное детство, а в осознанном служении семье и памяти рода. Его история — это не просто рассказ о выживании. Это тихий, но мощный гимн человеческому достоинству, любви и труду, которые остаются главными ценностями во все времена. И именно с таких людей, как Гайса Муртазин, можно и нужно брать пример настоящей жизнестойкости и понимания своего предназначения.